Андрей Солдатов, Ирина Бороган
Кремль не скрывает, что готовится к возможной военной операции в Украине: наоборот, прокремлевские пропагандисты уже несколько месяцев объясняют россиянам, с какой легкостью российские вооруженные силы смогут подавить военное сопротивление в Украине. Однако есть огромная разница между сегодняшним днем и тем, что происходило в Москве в 2014–2015 годы.
Семь лет назад российское общество было полностью мобилизовано при аннексии Крыма. Кремль сумел успешно сыграть на ностальгии по потерянной империи, которую разделяла большая часть российского общества, и использовать чувство разочарования от «предательства» Запада.
Но и либеральная часть публики, несогласная с оккупацией и войной на Донбассе, тоже мобилизовалась. В сентябре 2014 года в Москве десятки тысяч вышли на улицы на антивоенный марш, в социальных сетях бурлили жаркие споры между сторонниками аннексии и либеральной интеллигенцией. Российские писатели, журналисты и комментаторы говорили и писали о том, что они могут сделать, чтобы выразить свою поддержку Украине, и прилагали титанические усилия, опровергая официальную пропаганду, изображавшую события на Майдане как фашистский госпереворот.
Многие из них хорошо знали, о чем говорили: давление Кремля на свободные СМИ в 2000-е годы привело к исходу части российских либеральных журналистов из Москвы – и многие уехали в Киев. К 2014 году уже существовало значительное сообщество российских журналистов, которые либо базировались в Киеве, либо часто приезжали в украинскую столицу, где у них сложился круг близких друзей. Российские либеральные СМИ, или то, что от них осталось, честно освещали революцию на Майдане, смело передавали репортажи с Донбасса и расследовали роль российских наемников и военных в падении Боинга МН-17.
Протест российского либерального общества против войны был настолько ощутим, что Кремль и спецслужбы посчитали нужным пойти на контрмеры. ФСБ запустила целую кампанию, начав сажать людей по обвинению шпионаже в пользу Украины; российские интернет-цензоры в массовом порядке блокировали либеральные веб-сайты и страницы в социальных сетях, чтобы пресечь открытые дискуссии об Украине и приморозить общество.
Эти контрмеры не были слишком успешны: российские журналисты-расследователи и гражданские активисты продолжают писать о российских наемниках на Донбассе, ситуации в Крыму и расследовании трагедии MH17.
Однако семь лет спустя, во время нового обострения, картина совершенно другая. Либералы в российском обществе все еще существуют, и они очень активны, несмотря на беспрецедентное давление, под которым они находятся последние два года. Они по-прежнему осуждают воинственную риторику Путина и кремлевский реваншизм, но они почти не говорят о ситуации внутри Украины.
При этом российские либералы продолжают внимательно следить за событиями в соседних странах. Но так получилось, что сегодня российская интеллигенция чувствует себя более связанной с гражданским обществом Беларуси, чем Украины. В конце концов, диктаторы в Минске и Москве, похоже, постоянно обмениваются опытом и методами борьбы с недовольными.
С Украиной все иначе. Кажется, что прямая связь между гражданским обществом России и Украины почти исчезла. Российское телевидение по-прежнему бомбардирует своих зрителей антиукраинской пропагандой, но она стала настолько невыносимой, что многие просто перестали смотреть телевизор. Тем временем многие российские либеральные обозреватели и журналисты либо перестали писать об Украине, либо выработали привычку писать об этом очень осторожно, опасаясь, что их могут обвинить в высокомерии и непонимании.
Список того, что может обидеть украинскую сторону, растет с каждым днем — это и правописание украинских топонимов, и употребление предлогов. «В Украине» или «на Украине» имеет огромное значение – последнее может звучать оскорбительно и шовинистически для украинцев. История, конечно, еще одно минное поле, как и, в конце концов, вопрос о том, кто имеет моральное право обсуждать ситуацию на Украине, которая частично оккупирована Россией и пророссийскими силами.
Российским журналистам за последние семь лет стало значительно сложнее посещать Украину, по понятным причинам. Тем, кто был в Крыму, отказывают во въезде, а в 2017 году Украина запретила вещание российского либерального онлайн-телеканала «Дождь*. По иронии судьбы, то, как «Дождь»* освещал войну на Донбассе, неоднократно раздражало Кремль, канал подвергался постоянным атакам из-за своей критической позиции, а в августе 2021 года российские цензоры признали «Дождь»* иностранным агентом.
В свою очередь, украинским журналистам стало не только очень сложно, но даже опасно работать в России. В 2016 году ФСБ арестовала корреспондента информационного агентства «Укринформ» Романа Сущенко в Москве по обвинению в шпионаже, в 2018 году он был приговорен к 12 годам лишения свободы. 3 января уже этого года Роман Цымбалюк, последний аккредитованный в России украинский журналист, покинул страну, поскольку чувствовал угрозу своей личной безопасности — российская прокуратура cобиралась его допросить.
В результате даже самая продвинутая часть российского общества очень мало знает о том, что происходит сейчас внутри Украины. Это касается даже культуры: в Москве сложно вести полноценную дискуссию об украинской литературе — последняя книга известного украинского писателя Андрея Куркова вышла в России еще в 2007 году, хотя Курков пишет по-русски. Настороженность российских издателей вполне понятна после того, как в 2015 году ФСБ провела обыск в Библиотеке украинской литературы в Москве, обвинив директора в экстремизме (ее признали виновной и приговорили к четырем годам условно).
Тем временем, украинские издатели передумали публиковать нашу книгу «Cвои среди чужих», которая в английском варианте называется «Соотечественники» (The Compatriots), потому что издатель испугался, что власти сочтут название прокремлевским.
Семь лет назад либералы в Москве считали, что Путин захватил Крым, потому что Украина могла стать примером либеральной демократии слишком близко к российским границам, тем самым создав альтернативное будущее для России, чего он не мог допустить. Сейчас об этом почти не говорят ни в России, ни в Украине.
Времена, когда интеллигенция двух стран смотрела друг на друга в поисках примера или вдохновения, прошли.
Опубликовано по-английски в CEPA
Agentura.ru 2022
* внесен(a) российскими властями в реестр «иноагентов»