Ирина Бороган, Андрей Солдатов

Льготная ипотека и отсрочка от службы в армии — вот те меры поддержки, которые пообещал Путин российским программистам, стараясь сдержать поток IT- специалистов, уезжающих за границу. Он подписал соответствующий указ 2 марта, спустя всего лишь неделю c начала войны. Уже понятно, что эти меры не сработали: более 70 тысяч айтишников уже покинули Россию и еще столько же планируют это сделать в ближайший месяц.

Эта отчаянная попытка в узнаваемо советском стиле вполне вписывается в рамки общего подхода российских властей справиться с последствиями санкций, вернувшись к старым методам.

Еще не все забыли, что в СССР экономика огромной страны жила по указке сверху. Все предприятия, заводы и колхозы должны были выполнять пятилетний план, составленный в далекой Москве. И мы знаем, чем это кончилось.

Плановая экономика выстраивалась на протяжении семидесяти лет, но первые шаги на этом пути стали решающими. Национализация иностранного бизнеса после революции была частью ленинского подхода — не стратегией, а серией поспешно принятых мер, направленных на преодоление трудностей, вызванных военной диктатурой. Когда предприятия с иностранными акционерами были национализированы, CCCР перешел к игнорированию прав на интеллектуальную собственность, что выглядело вполне логично. Добавьте к этому репрессии против руководства и менеджмента предприятий — и после этого плановая экономика вместе с административно-командной системой управления страной выглядит естественным шагом.

Российское правительство заговорило о национализации иностранных предприятий уже на третий день войны: 26 февраля замглавы Совбеза Дмитрий Медведев опубликовал гневный пост, в котором упомянул возможность национализации имущества тех компаний, которые зарегистрированы в «недружественных юрисдикциях», — понятно, что он имел в виду США и государства Евросоюза. Трудно поверить, что всего десять лет назад Медведев был президентом России и надеждой российских либералов, который пришел в такой восторг от посещения штаб-квартиры Apple.

10 марта Владимир Путин лично поддержал идею национализации — и он имел в виду российские активы иностранных компаний, ушедших из России. Через несколько дней законопроект о национализации (его официальное название «О внешней администрации по управлению организацией») был подготовлен правительством, сейчас он находится на рассмотрении в федеральных министерства — и вряд ли что-то удержит чиновников от внесения проекта в Думу.
Прокремлевские активисты из «Общественной потребительской инициативы» уже составили список из 59 иностранных компаний, которые могут стать объектами национализации: в список вошли Shell, IKEA, McDonald’s, Microsoft, Apple. Тем временем российское правительство уже одобрило поправки к Гражданскому кодексу о защите интеллектуальной собственности, позволяющие удерживать иностранные права на интеллектуальную собственность, если российские чиновники сочтут это целесообразным. Соответствующий указ подписал и Владимир Путин.

Все это выглядит как гневный и реактивный ответ на санкции, к которым никто не был готов.

Но так ли это?

Российская экономика начала двигаться в сторону изоляционизма после аннексии Крыма. В 2015-2016 годах российские олигархи начали терять контракты на Западе, и правительство поддержало их, предоставив возможность получать госконтракты в cистеме военно-промышленного комплекса (ВПК) — армия как раз проходила через модернизацию. 

За шесть лет многие отрасли промышленности России, по сути, снова стали частью ВПК. Соответственно изменилась и корпоративная культура: наши источники в крупных олигархических холдингах, которые раньше постоянно рассказывали о борьбе между олигархами, вдруг заговорили о «военной приемке» — полузабытом термине советских времен, означающем постоянное присутствие военных на предприятиях для контроля за производством по военным заказам.

После всего этого переход к плановой экономике в 21-ом веке уже не выглядит cовершенно невозможным, и в декабре прошлого года заместитель министра промышленности и торговли Василий Шпак заявил «Коммерсанту»:

«Нам предстоит обеспечить новый тип индустриализации, а для этого придется очень многое поменять в своих подходах и к управлению экономикой, и к управлению промышленностью. Как сказал Владимир Владимирович Путин на Валдайском форуме, существующая модель капитализма себя исчерпала и сейчас идет поиск иной модели. А чтобы придумать что-то новое, нужно оглянуться назад. Я не говорю, что нужно копировать один в один старое. Но нужно учитывать успешные примеры. Поэтому меня плановая экономика не пугает.»

До прихода в министерство 44-летний Шпак делал карьеру в НИИМА «Прогресс», входящем в холдинг «Ростеха», ведущей госкорпорации российского ВПК. А спустя три недели после начала войны председатель «Справедливой России» Сергей Миронов заявил, что управлении экономикой страны необходимо вводить элементы плановой экономики.

А тем временем цены в магазинах продолжают расти по всей стране. И вот к дискуссии добавился репрессивный элемент: депутат Госдумы от «Единой России» Максим Иванов предложил ввести уголовную ответственность за спекуляцию. Впервые спекуляция была криминализирована декретом Совнаркома «О спекуляции» в июле 1918 г., который фактически запретил все виды торговли, кроме государственной.

Одной из основных целей советского правительства было создание экономики, независимой от иностранных государств, многие из которых считались враждебными. СССР действительно удалось создать экономику, практически полностью изолированную от Запада. Сегодня изоляция экономики приходит в Россию не столько по задумке властей, сколько как цена за вторжение в Украину. Однако советские элементы государственного контроля экономики все равно привычно ложатся в старую схему.

Опубликовано на английском в CEPA

Agentura.ru 2022