Андрей Солдатов, Ирина Бороган

Парад Победы 9 мая на Красной площади широко фигурировал в этих разговорах — не только потому, что Владимир Путин не стал объявлять мобилизацию, как многие ожидали, но и из-за того, как именно прошел парад. Многие зрители обратили внимание на отсутствие начальника Генштаба Валерия Герасимова в кругу высокопоставленных гостей вокруг Путина. А военные профессионалы заметили и другое: среди участников парада не досчитались генералов.

Российские парады проводятся примерно по одной схеме еще со сталинских времен – ключевым элементом является колонна из десятков парадных расчетов, идущих маршем по Красной площади, представляя все виды вооруженных сил, а также другие силовые ведомства.

Эти парадные расчеты идут «коробками» — десять рядов во главе с командиром, который ведет строй. И действительно, когда по площади чеканили шаг расчеты, представляющие военные академии, генералы – начальники академий, как всегда, гордо маршировали во главе своих «коробок». Но когда появились регулярные войска, например, элитные Кантемировская и Таманская дивизии, то бросалось в глаза, что строй ведут не генералы, а подполковники. А когда на Красную площадь выкатились танки — кульминация любого парада — то их вели старшие лейтенанты. Отсутствие старших офицеров бросалось в глаза, и нетрудно было догадаться, что их уже отправили на территорию Украины.

Но где можно это обсудить?

Российская армия всегда была окутана строжайшей секретностью, за исключением короткого периода 1990-х годов, когда средства массовой информации пользовались относительной свободой. Когда 10 лет назад Сергей Шойгу стал министром обороны, он еще больше ужесточил правила секретности (в интервью 2019 года он с гордостью заявил, что не говорил с журналистом семь лет).

На запросы депутатов министерство обороны также не обязано отвечать – в России отсутствует парламентский контроль над силовиками. Кроме того, Шойгу воскресил советский ГлавПУР — Главное политическое управление, — которое в советское время отвечало за промывание мозгов солдат коммунистической идеологией. В наши дни его обязанность — противостоять попыткам Запада подорвать боевой дух российской армии, чем, по мнению Шойгу, являются в том числе и вопросы журналистов о потерях в войсках.  Российские военные давно уже не могут открыто говорить о своих проблемах в СМИ. 

Эта система полной секретности может быть устойчивой в мирное время, но она плохо переносит столкновение с реальностью полномасштабной войны. То, как российские цензоры организовали освещение конфликта, подрывает доверие к прокремлевским СМИ — причем не только в обществе, но и среди военных, которые лучше большинства знают истинную цену войны в Украине.

Один Telegram-канал, аффилированный с российскими военными, недавно провел опрос среди своих подписчиков. И только 2% заявили, что доверяют российским СМИ как источнику информации о так называемой специальной военной операции. При этом 38% заявили, что полагаются на блогеров как на первоисточник, и это значит, что они постоянно читают Telegram-каналы.

С февраля считается преступлением называть войну на Украине войной. Любой сюжет о «специальной военной операции» должен содержать только информацию из официальных источников, и этот запрет распространяется на военных. 

Однако это не помогло скрыть информацию о провале наступления на Киев. При отсутствии СМИ, где можно почерпнуть реальную информацию о происходящем на фронте, Telegram-каналы стали для солдат и офицеров единственным местом, где можно читать новости и обсуждать войну.

Telegram давно играет несоразмерно большую роль в российском обществе — фактически, это самое популярное средство массовой информации в России. В стране, где власти всех уровней уже много лет назад забаррикадировались от общества, Telegram-каналы стали чем-то вроде замочной скважины, через которую можно заглянуть в коридоры Кремля, и авторы многих каналов позиционируют себя в качестве инсайдеров в Кремле или спецслужбах.

Фактически, эти каналы выполняют ту же роль, что слухи и сплетни в советское время, удовлетворяя отчаянный спрос на информацию, хотя и не обязательно правдиво.

Когда началась война, в Telegram зазвучали новые голоса. Вместе с независимыми СМИ, которые ведут каналы для того, чтобы не потерять контакт со своей аудиторией, все большую популярность получают каналы армейских ветеранов.

В военной среде, всегда с недоверием относившейся к либеральным СМИ, предпочитают обходиться без посредников и доверяют только своим, когда обсуждают, что на самом деле происходит на поле боя. Многие из этих голосов не являются полностью анонимными — военные знают, кто за ними стоит, и это повышает авторитет блогеров. 

Поэтому, когда эти каналы сообщили, что система противовоздушной обороны Украины все еще существует, а не разгромлена в первые дни войны, как утверждала пропаганда, это вызвало серьезное обсуждение в военной среде. В свою очередь открытый разговор о проблемах, с которыми сталкиваются военные, спровоцировал рост общественной активности. Telegram-каналы сначала сообщили о нехватке снаряжения, а затем запустили краудфандинг для закупки радиостанций, средств первой помощи, или приборов ночного видения. Это вызвало у подписчиков резонный вопрос, почему Министерство обороны не в состоянии обеспечить армию необходимым снаряжением.

Это новая гражданская активность в военной среде постоянно растет, притом не в том направлении, в котором хотелось бы Минобороны. Например, когда военные каналы призвали своих подписчиков не говорить о потерях, понесенных при неудачной попытке форсировать Северский Донец и отложить обсуждение до окончания войны, читатели пришли в ярость.

В результате за чуть больше, чем три месяца войны в России в условиях военной цензуры и репрессий появилось новое беспрецедентное явление —общественное пространство внутри военной среды, без цензуры и не под контролем Министерства обороны. Это пространство в основном контролируется опытными и авторитетными ветеранами, многие из которых вряд ли имеют звание выше майора.

Но не стоит обманываться — если они критикуют то, как идет война, то отнюдь не с антивоенных позиций. Например, и аудитория, и авторы военных Telegram-каналов требовали, чтобы украинцев, захваченных после 82 дней защиты мариупольского завода «Азовсталь», предали суду и расстреляли, а не обменивали на российских военнопленных.

Несмотря на их радикальный, провоенный дискурс, такая несанкционированная деятельность не слишком нравится генералам. Фактически – это новая форма общественного давления на командование и Кремль, и она открывает путь к несанкционированной сверху гражданской активности военной среды.

Опубликовано на английском в CEPA

Agentura.ru 2022