Расшифровка разговора с Sapere Aude.

Андрей Солдатов: «Учитывая роль ФСБ в этой войне, мы понимаем, какой опыт получат эти люди — это опыт НКВД»

Когда российское руководство называет войну «специальной операцией», оно лукавит лишь отчасти: вооруженные силы изначально предполагалось использовать скорее как триггер, который поможет свергнуть политический режим в Киеве. Роль ФСБ на этапе подготовки была ключевой. За ведение разведывательных операций на территории бывшего Советского Союза отвечает 5-я служба ФСБ. Я специально упоминаю термин «бывший Советский Союз», потому что такой внутренней терминологией пользуются в ФСБ. Причем это не только пространство полуживого СНГ, туда включаются и страны Балтии. 5-я служба всегда мыслилась как организация, которая занимается не классическим шпионажем, то есть кражей военных секретов Казахстана, Армении или Эстонии, а, прежде всего, политикой. Главной их функцией было обеспечение нахождения у власти в этих странах режимов, которые будут оставаться лояльными Москве. Офицеры из 5-й службы постоянно светились в политических скандалах и кризисах на территории бывшего Советского Союза: активно вмешивались в выборный процесс или участвовали в компроматных войнах. Именно им было поручено готовить эту специальную операцию. Они должны были обеспечить политическую поддержку на территории Украины, и, как мы все знаем, этого не получилось и начались проблемы. 

Сейчас, благодаря тем рапортам, которые лежат в моем уголовном деле, мы знаем немного больше о том, как начались чистки в ФСБ. Оперативникам 9-го управления ФСБ (это управление собственной безопасности) было поручено заняться генералом Беседой, начальником 5-й службы — проверить его людей и выяснить, почему все эти гигантские миллионы, вложенные в подготовку «спецоперации» не привели к появлению какой-либо значимой промосковской политической оппозиции, которая могла бы выйти на улицы Киева и помочь политическому кризису. В этот момент мы начали писать свои статьи о проблемах внутри 5-й службы, что вызвало большой гнев генерала Вертяшкина, начальника 9-го управления. С этого и началось мое уголовное дело. Но это очень хороший пример и хорошее свидетельство того, как внутри ФСБ стали реагировать на развитие ситуации вокруг ФСБ: они начали с привычных вещей — репрессий. Генерал Беседа оказался в Лефортово.

Вместе с тем, не произошло того, чего мы все ожидали. Например, все ожидали, что война в Украине будет сопровождаться массированными кибератаками — они были, но не в тех масштабах, а сейчас вовсе носят тактический характер. Вместо этого появились дела об украинских диверсантах — очень советская практика, где все время искали троцкистов-террористов. 

Какое же влияние на спецслужбы оказала война? Раньше во всей огромной структуре ФСБ только два подразделения имели хоть какое-то отношение к проблеме Украины: это 5-я служба и служба контрразведки, которая периодически ловила украинских шпионов, или тех людей, которых было принято считать украинским шпионами, в частности, украинских журналистов.

После начала войны проблемой Украины стало заниматься гораздо больше подразделений: например, на территории России и на оккупированных территориях появились фильтрационные лагеря. Фильтрационные лагеря находятся в ведении военной контрразведки — это серьезный главк, который вообще-то должен обеспечивать безопасность российских войск, моральный климат, ну и чтобы не очень много воровали. Но сейчас именно эти люди занимаются фильтрацией — и применяют те пытки, о которых мы так много читаем и слышим — а еще занимаются вербовкой украинцев. Активно включилась в войну и Пограничная служба: на первом этапе она занималась тем, что не выпускала украинцев из России, контролировала и запугивала айтишников, которые выезжали за пределы страны. Следующее подразделение, которое вроде бы уж точно не имеет никакого отношения к войне, это служба экономической безопасности ФСБ: именно эти люди сейчас ходят по учреждениям и разъясняют, как нужно усиливать рабочую дисциплину на местах, продвигают импортозамещение и объясняют новые правила игры. Более того, сама ФСБ становится более военизированной — солдатам-срочникам разрешили заключать контракты на службу в ФСБ. 

Наконец, возрождается практика, которая существовала во время чеченских войн: сотрудников центрального аппарата ФСБ активно готовят к тому, что их будут отправлять в командировки на оккупированные территории. Это означает, что точно так же, как в девяностые и нулевые годы, большое количество сотрудников ФСБ пройдет через войну. Учитывая роль ФСБ в этой войне, — а это пытки, фильтрация, допросы, обеспечение политического контроля на оккупированных территориях — мы понимаем, какой опыт получат эти люди — это опыт НКВД. 

К чему приведут эти структурные перемены? Здесь важно обратить внимание на то, какие методы работы сейчас превалируют у спецслужб. Мы видим, что кибератаки, операции по дезинформации и другие постмодернистские методы играют подчиненную роль. На первый план вышли методы, которые использовались в так называемых чекистско-войсковых операциях — их до сих пор преподают в Академии ФСБ и такое впечатление, что с началом конфликта все эти учебники снова достали. Кроме того, активно используется чеченский опыт. Например, для чего нужны фильтрационные лагеря? Официальная причина — не пускать на территорию России каких-то сомнительных персонажей, проверять, нет ли у них следов участия в боевых действиях. Все это лишь предлог. На самом деле причиной создания фильтрационных лагерей, например, в Чечне была проблема с агентурной работой. Вербовать чеченцев для работы на ФСБ было тяжело, потому что не может человек из Москвы или Рязани зайти в чеченскую деревню и начать там вести агентурную работу по учебнику. Поэтому была создана очень жестокая, но очень эффективная система, когда ты создаешь огромный концлагерь и пропускаешь через него большое количество населения этого региона — прежде всего, мужского. Смысл в том, что пока люди находятся там, их можно вербовать — а потом выпускать, и внешнему миру будет непонятно, кто из них агент ФСБ, а кто нет. Когда каждый второй прошел через фильтрационный лагерь, как ты определишь, кто стал работать на российские спецслужбы, а кто нет? 

Таким образом, получается сочетание двух инструментариев. С одной стороны, это инструментарий НКВД — использование армии в сочетании со спецслужбами для установления политического контроля и запугивания населения оккупированных областей с применением репрессий. С другой стороны, это использование опыта Чечни, и это не только фильтрационные лагеря, но и другие совпадения вплоть до мелочей. Даже пытки одними и теми же способами; есть такое впечатление, что существует некий набор методов, который доносят до войск через органы военной контрразведки. 

Ирина Бороган: «Случилось нечто, что мне очень напомнило 1930-е годы — уже по-настоящему, без метафоры»

Раньше репрессии касались только людей, которые так или иначе себя обозначили как граждане и как личности: занимались политической или активистской деятельностью, имели смелость высказать свое мнение в Фейсбуке. Людей неполитических, которые не высказывает свою позицию, ходят на работу, получают зарплату и сидят тихо, эти репрессии, как правило, не касались. Но война развивается не по тому сценарию, который который планировал наш президент и его приближенные. Авантюра с быстрым захватом Киева провалилась. Так что я думаю, что в ближайшее время спецслужбы будут постепенно разворачиваться от точечных политических репрессий к массовым. Может быть, масштаб будет не сталинский, но он точно не будет таким, как в 1960-1970-е годы, когда мишенью было только диссидентское движение.

Недавно случилось такое, что мне очень напомнило 1930-е годы — уже по-настоящему, без метафоры. Глава Росфинмониторинга на встрече с Путиным обсуждал возможные репрессии против врачей, которые рекомендуют своим клиентам лекарства, выпущенные иностранными фармацевтическими компаниями. Есть информация, сказал он, что в тридцати регионах России врачи действуют по этим схемам. Он пообещал, что к разработке этого дела будет привлечена ФСБ. Видимо, он предполагает, что после употребления западных лекарств у людей произойдут изменения в сознании и они станут пятой колонной. Все это говорит нам о том, что будет новое дело врачей, которое коснется как минимум тридцати регионов. Параллелей, правда, очень много: в 1940-е годы еврейских врачей обвинили не только в том, что они травят и убивают советских руководителей, но делают это по заказу и в тесном сотрудничестве с организацией Joint — благотворительной организацией, которая весь XX век помогала евреям по всему миру. Только там был еврейский заговор, а здесь заговор западных фармацевтических компаний. Услышал, что кто-то прописал байеровский аспирин, что еще нужно? 

Беспрецедентное давление оказывается на адвокатов: Иван Павлов со всей своей командой, которые специализировались на делах о шпионаже и госизмене, вынужден был эмигрировать примерно год назад; теперь арестован Дмитрий Талантов, который продолжил работу по этим делам, в частности, занимался защитой журналиста Ивана Сафронова. Мы уже можем сказать, что это начало массовой кампании ФСБ против адвокатов. И адвокатское сообщество пока, к сожалению, не демонстрирует какого-то единения. 

Также спецслужбы продолжают репрессии против элит. До 2012 года за коррупцию проворовавшегося чиновника просто увольняли с работы. Но потом этот пакт был нарушен и в последние годы репрессии серьезно усилились: беспрецедентное давление оказывается даже на людей, которые находятся на расстоянии вытянутой руки от Путина и преданно ему служат. Ударом по главе Центробанка Эльвире Набиуллиной было компрометирующее видео с участием ее мужа Ярослава Кузьминова. Недавно прямо во Внуково был задержан Олег Митволь, в тот момент, когда он уже, наверное, хотел улететь в свое счастливое европейское будущее. Он был не просто каким-то безликим чиновником: до этого он был префектом одного из московских округов и активно брался за любые пиар-задачи Кремля; а сейчас сидит в тюрьме. Даже если война закончится, каких-то особо выигрышных сценариев для Путина и для России не предвидится, потому что санкции не будут сняты, международная изоляция не прекратится. В этих условиях понятно, что репрессии против собственных элит для того, чтобы держать их в подчинении и страхе, будут усиливаться.

К сожалению, ничего хорошего не ждет и тех, кто уехал из России. Российская диаспора находится в центре внимания российских спецслужб. И это внимание снижаться не будет. Иностранных агентов будет становиться больше, будут появляться уголовные дела. А если у кого-то есть имущество или деньги на счетах — придут и за этим. При этом мы знаем, что в последнее время прошли крупные высылки из многих посольств в Западной и Южной Европе. Это значит, что возможности российских спецслужб в Европе сильно сократились. Но дело в том, что помимо этого, российского государство обладает огромными ресурсами и аппаратом запугивания, например, сбор информации о  политических эмигрантах они могут проводить и через другие организации, такие как Россотрудничество. К этому нужно быть готовыми.

Также в эмигрантской среде неизбежно появятся завербованные агенты и люди, которые будут передавать информацию cпецслужбам. Что делать с этим — непонятно, потому что опыт прошлого тут очень плохой. В прошлом, русская эмиграция видела во всех агентов, болела шпиономанией, и в результате все просто постоянно ругались между собой, не доверяли друг другу и не смогли наладить нормальное здоровое сотрудничество. Поэтому нужно пройти между Сциллой и Харибдой: с одной стороны, быть бдительными, а с другой — ни в коем случае не позволить, чтобы эта шпиономания и подозрительность нас подавила.

Мы все читали фантастику про будущее, где войны будут вестись в киберпространстве, суперсовременные дроны будут уничтожать дроны противника, а в космосе будут идти ракетные сражения. Но то, что мы видим сейчас — это старые и не такие продвинутые, но очень эффективные физические методы подавления людей. Никаких виртуальных реальностей, никаких кибер-миров, только страх, запугивание, давление на семьи и близких, отъем имущества и тюремное заключение.

Записала Наталья Корченкова

Agentura.ru 2022