Андрей Солдатов, Ирина Бороган
Заместитель министра внутренних дел Игорь Зубов публично заявил, что России не хватает около 170 тыс. IT-специалистов. «В связи с санкционными режимами у нас имел место отток IT-специалистов, причем существенный», признал замминистра.
Это отрезвляющее заявление противоречит оптимистичным реляциям Минцифры, сделанным всего месяц назад. 17 мая министр Максут Шадаев утверждал, что 80% ИТ-специалистов, покинувших страну после вторжения России в Украину 24 февраля, уже вернулись. Десять дней спустя премьер-министр Михаил Мишустин сообщил, что первоначальный отток программистов почти полностью прекратился и 85% айтишников вернулись домой. А 17 июня заместитель Мишустина Дмитрий Чернышенко пошел еще дальше,назвав массовый исход программистов «вбросом».
Позиция МВД, похоже, лучше отражает реальность, ведь замминистра внутренних дел сделал свое заявление чисто из практических соображений: Зубов выступал в Совете Федерации, представляя новый закон, облегчающий процедуру выдачи вида на жительство иностранным ИТ-специалистам и членам их семей, без чего невозможно восполнить дефицит кадров.
Ясно, что законопроект в скором времени примут, но решит ли это проблему?
Острую нехватку ИТ-специалистов Россия начала испытывать задолго до вторжения в Украину. Еще в июне прошлого года, до введения военной цензуры в стране, Минцифры признало существенный дефицит программистов. Максут Шадаев тогда говорил, что подготовка айтишников станет приоритетом. Однако в правительстве понимали, что быстро таким образом решить проблему не удастся, и была разработана экстренная стратегия – пригласить программистов в Россию из других стран.
Российские чиновники понимали, конечно, что им не стоит рассчитывать на квалифицированную рабочую силу из Европы, Индии или Китая. Вместо этого правительство сосредоточилось на привлечении лучших IT-специалистов из Центральной Азии.
Это выглядело разумно — если российские программисты всегда стремились работать на западные компании, которые больше платят и предлагают дополнительные бонусы, их коллег из Центральной Азии устраивали те условия, которые им предлагали российские компании.
В ноябре прошлого года в министерстве экономического развития анонсировали планы открыть три центра для высокообразованных мигрантов в Узбекистане, Таджикистане и Кыргызстане. Правительство даже пообещало запустить специальное электронное приложение «Работа в Евразийском экономическом союзе», чтобы облегчить мигрантам переезд в Россию (появилось в Appstore и Google play в этом июне).
В декабре Министерство цифрового развития предложило иностранным ИТ-специалистам «цифровое гражданство», позволяющее регистрировать компании в России без необходимости получения вида на жительство или гражданства — идея, которую успешно воплотила Эстония.
Поскольку образовательные стандарты в Центральной Азии похожи на российские, это делает наем иностранной рабочей силы оттуда довольно простым. Большой вопрос, конечно, хорошее владение русским языком, поэтому в начале февраля правительство объявило о планах увеличить число учителей русского языка за рубежом.
Молодежи из Центральной Азии также предложили гранты на обучение в российских технических вузах: к концу этого года правительство пообещало довести количество стипендиатов до 8,5 тыс. человек. К 2030 году планировалось увеличить число иностранных студентов, обучающихся в России, в 1,5 раза — с 300 000 до 450 000 человек — с прицелом убедить часть из них остаться работать в России.
Это был амбициозный план, и России, казалось, удалось заручиться поддержкой некоторых стран Центральной Азии. За месяц до вторжения в Украину президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев объявил о кардинальном изменении национальной образовательной программы «Болашак». «Мы слишком много производим экономистов, юристов, менеджеров. Нам сейчас нужно поставить образование на технические рельсы. Программу «Болашак» мы переориентируем. Мы будем направлять наших молодых людей на учебу, в том числе и в Россию, а может быть, и в первую очередь в Россию, в известные технические вузы», — сказал тогда казахский президент.
А потом Путин начал войну.
Последовал массовый отъезд российских программистов, и правительство, пытаясь возместить потери, бросилось искать выход, не останавливаясь перед самыми абсурдными способами решения проблемы. Например, с этого года 106 вузов, включая педагогические и театральные, получили указание заставлять студентов изучать ИТ-дисциплины одновременно со своей специальностью, и это касается даже медицинских и театральных вузов.
Тем временем власти Казахстана делают вид, что война никак не повлияла на сотрудничество с Россией в области подготовки кадров. В июне министерство образования страны объявило о планах по открытию казахстанских филиалов МИФИ и РГУ им. Губкина, готовящего инженеров для «Газпрома» и нефтяных компаний. Образовательный процесс должен проходить с «привлечением профессорско-преподавательского состава головных вузов, доля которых в каждом филиале составляет не менее 50%», заявили в Казахстане.
Все эти меры могли бы изменить ситуацию с кадровым голодом в России, если бы не война. Как только начались боевые действия в Украине, напуганные возможной мобилизацией и ухудшением жизни под санкциями десятки тысяч российских айтишников побежали из страны. Они нашли пристанище в самых разных странах и многие из них осели в Казахстане.
В таких условиях нельзя исключить, что те преподаватели, которых направят работать в казахстанские филиалы российских университетов, решат не возвращаться в страну, живущую под санкциями и условиях жесткой цензуры.
И, в конце концов, может вполне получиться, что российские чиновники сегодня усердно работают над программой, которая принесет гораздо больше пользы не России, а ее соседям. На постсоветском пространстве направление миграции талантов меняется быстро, и в Москве не всегда успевают за переменами.
Опубликован на английском в CEPA.
Agentura.ru 2022